В Центральной Азии, включающей Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан, образовательное неравенство между городскими и сельскими территориями становится всё более выраженным. Рост числа частных школ, особенно в крупных городах, усиливает этот разрыв, создавая дифференцированный доступ к качественному образованию.
В 1991 году страны региона столкнулись с экономическими трудностями, что привело к сокращению государственного финансирования школ. По данным Всемирного банка, в 1990-х годах расходы на образование в Казахстане составляли около 4% ВВП, но к началу 2000-х этот показатель упал до 2,5%. Аналогичная тенденция наблюдалась в Кыргызстане и Таджикистане, где бюджетное финансирование образования сократилось на 30–40% в период с 1991 по 2000 годы. Узбекистан, хотя и сохранял относительно стабильное финансирование, также столкнулся с деградацией инфраструктуры государственных школ, особенно в сельских районах.
Сельские школы в Центральной Азии сталкиваются с системными проблемами. Согласно исследованию PaperLab 2020 года, около 60% сельских школ в Казахстане и Кыргызстане не имеют достаточного доступа к высокоскоростному интернету, что стало критическим фактором во время пандемии COVID-19, когда обучение перешло в дистанционный формат. В Таджикистане только 25% сельских домохозяйств имеют компьютеры, необходимые для онлайн-обучения. В Узбекистане, несмотря на усилия по цифровизации, разрыв в доступе к ИКТ между городом и селом остаётся значительным: в 2021 году 78% городских школ были оснащены компьютерными классами, тогда как в сельских школах этот показатель составил лишь 42%. Эти данные подчёркивают структурные ограничения, препятствующие равному доступу к образованию.
Частные школы, напротив, концентрируются в городах и предлагают более высокое качество образования за счёт современных ресурсов, квалифицированных педагогов и дополнительных программ. В Казахстане, по данным Министерства образования, в 2023 году насчитывалось 312 частных школ, из которых 85% расположены в Астане, Алматы и Шымкенте. В Кыргызстане число частных школ в Бишкеке выросло с 15 в 2010 году до 47 в 2023 году. В Таджикистане частные школы, хотя и менее распространены, также сосредоточены в Душанбе, где их число достигло 22 к 2022 году. В Узбекистане, где частный сектор образования начал активно развиваться после реформ 2017 года, около 200 частных школ функционируют преимущественно в Ташкенте и Самарканде. Стоимость обучения в таких школах варьируется от 1000 до 5000 долларов США в год, что делает их недоступными для большинства сельских семей, чей средний годовой доход, по данным ООН, составляет около 1200–2000 долларов.
Рост частных школ сопровождается оттоком квалифицированных педагогов из государственных учреждений. Исследование Айгуль Абдубаетовой, опубликованное в 2019 году, показало, что в Кыргызстане частные школы в Бишкеке привлекают до 70% учителей с высшей квалификацией, предлагая зарплаты в 2–3 раза выше, чем в государственных школах. В Казахстане аналогичный процесс наблюдается в крупных городах, где средняя зарплата учителя в частной школе составляет 300 000 тенге (около 600 долларов), тогда как в сельских государственных школах она редко превышает 120 000 тенге (250 долларов). В Таджикистане и Узбекистане низкая престижность профессии учителя в государственных школах, где зарплаты составляют 50–100 долларов в месяц, также способствует миграции педагогов в частный сектор или за рубеж.
Качество образования в частных школах значительно превосходит государственные. По данным международного исследования PISA 2018 года, казахстанские школьники из частных учреждений в среднем набирали 480 баллов по математике, тогда как их сверстники из сельских государственных школ — около 420 баллов. В Кыргызстане разрыв ещё более выражен: частные школы в Бишкеке показывают результаты на уровне 450 баллов, тогда как сельские школы — около 380. В Таджикистане и Узбекистане, где участие в PISA ограничено, национальные исследования подтверждают схожую тенденцию: ученики частных школ демонстрируют более высокую успеваемость по языковым и естественно-научным дисциплинам. Это обусловлено меньшим количеством учеников в классах (в среднем 15–20 против 30–40 в государственных школах), а также доступом к современным учебным материалам и программам на иностранных языках.
Неравенство в доступе к образованию усиливает социальную стратификацию. Городские семьи, способные оплачивать частные школы, обеспечивают своим детям конкурентные преимущества при поступлении в вузы и на рынке труда. В Казахстане выпускники частных школ составляют до 40% студентов престижных университетов, таких как Назарбаев Университет, несмотря на то, что их доля среди всех школьников не превышает 5%. В Кыргызстане частные школы готовят кадры для международных организаций и частного сектора, тогда как выпускники сельских школ чаще остаются в низкоквалифицированных профессиях. В Таджикистане и Узбекистане доступ к высшему образованию также во многом определяется качеством школьной подготовки, что ставит сельских жителей в заведомо невыгодное положение.
Демографические факторы усугубляют проблему. В 2023 году коэффициент рождаемости в Центральной Азии остаётся высоким: 3,0 в Казахстане, 3,1 в Таджикистане, 3,4 в Узбекистане и 2,7 в Кыргызстане. Значительная часть населения проживает в сельских районах: 42% в Казахстане, 73% в Таджикистане, 50% в Узбекистане и 65% в Кыргызстане. Это создаёт дополнительную нагрузку на сельские школы, которые уже страдают от нехватки ресурсов. В то же время урбанизация способствует концентрации экономических возможностей в городах. По данным РСМД, в 2014 году в семи крупнейших городах региона проживало 12% населения, а к 2030 году этот показатель может достичь 15%. Это усиливает разрыв в доступе к качественному образованию между городскими и сельскими жителями.
Государственные меры по сокращению неравенства пока недостаточны. В Казахстане программа «Цифровой Казахстан» направлена на улучшение ИКТ-инфраструктуры, но к 2023 году только 65% сельских школ получили доступ к высокоскоростному интернету. В Кыргызстане проект «Алтын Казык» предусматривает модернизацию сельских школ, но его реализация ограничена бюджетом: в 2022 году было отремонтировано лишь 120 из 1400 сельских школ. В Таджикистане международные доноры, такие как Всемирный банк, финансируют проекты по улучшению школьной инфраструктуры, но охват остаётся низким: в 2021 году только 15% сельских школ получили новое оборудование. Узбекистан добился определённых успехов в цифровизации, но приоритет отдаётся городским школам, что сохраняет разрыв.
Частные школы, хотя и повышают общий уровень образования, способствуют углублению неравенства. Их концентрация в городах и высокая стоимость обучения делают качественное образование привилегией состоятельных слоёв. Это ограничивает социальную мобильность для сельских жителей, усиливая экономическую и культурную изоляцию сельских сообществ. В 2020 году около 20% детей в сельских районах Центральной Азии не имели доступа к полноценному образованию из-за бедности и инфраструктурных ограничений. В долгосрочной перспективе это может привести к увеличению разрыва в доходах между городом и селом: по данным Всемирного банка, в 2022 году средний доход в городах Казахстана был на 60% выше, чем в сельских районах, а в Таджикистане — на 75%.
Для решения проблемы необходимы комплексные меры. Во-первых, увеличение государственного финансирования сельских школ: текущий уровень расходов на образование (3–4% ВВП в регионе) значительно ниже рекомендуемых 6%. Во-вторых, повышение престижности учительской профессии через увеличение зарплат и улучшение условий труда. В-третьих, развитие ИКТ-инфраструктуры в сельских районах, включая доступ к интернету и компьютерам. Наконец, важно стимулировать частный сектор к инвестициям в сельское образование, например, через налоговые льготы для открытия филиалов частных школ в сельской местности.
Образовательное неравенство в Центральной Азии, усиленное ростом частных школ, представляет серьёзную угрозу для устойчивого развития региона. Без целенаправленных усилий по выравниванию возможностей между городом и селом разрыв будет только увеличиваться, углубляя социальное и экономическое расслоение.
