На фото установки IR-2m по обогащению урана на заводе в Натанзе. Фото с сайта www.irna.ir
Иран в последние месяцы нарастил производство комплектующих для усовершенствованных центрифуг для обогащения урана. В этом уверены западные дипломаты, которые не исключают, что Исламская Республика таким образом обозначает свои намерения в сфере военного атома. Целесообразность переговоров о восстановлении «ядерной сделки», которые должны возобновиться в Вене в конце ноября, оказалась под вопросом.
О своих опасениях западные дипломаты анонимно рассказали газете Wall Street Journal (WSJ). По их оценкам, производство роторов и мембран для центрифуг налажено на ядерном объекте в иранском городе Кередж, доступа к которому, по утверждению МАГАТЭ, международные инспекторы лишились. За последние несколько месяцев, говорят источники издания, темпы работ на этом предприятии значительно ускорились.
За короткий период иранская сторона смогла получить оборудование для оснащения как минимум 170 усовершенствованных урановых центрифуг. Западные дипломаты не исключают, что это шаг к получению ядерного оружия, однако признаются, что точных свидетельств, которые могли бы подтвердить соответствующие опасения, нет.
Кередж в этом году становился мишенью диверсионной атаки, ответственность за который была возложена на израильтян. Инцидент произошел 23 июня, когда расположенный там центр по производству современных центрифуг подвергся атакам малогабаритных беспилотных летательных аппаратов. По словам западных дипломатов, поначалу работы остановились, однако затем иранцам удалось провести ремонтные работы и вернуться к производству.
Вопрос о производстве усовершенствованных центрифуг – один из ключевых на переговорах в Вене о восстановлении Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). Западные дипломаты теперь предупреждают, что без четкого понимания того, какие материалы и оборудование есть у Ирана, переговоры бессмысленны: так труднее достичь соглашения, которое обеспечит ограничения на ядерную деятельность ИРИ.
Как заявил «НГ» проживающий в Иране эксперт Российского совета по международным делам (РСМД) Никита Смагин, приведенные WSJ данные в целом мало что могут изменить. «В последние два года Иран занимается последовательным наращиванием темпов своей ядерной программы, и это представляет собой некоторый элемент давления прежде всего на США, показывая, что они сделали большую ошибку, выйдя из ядерного соглашения, и что Иран ничем не связан и будет расширять свою ядерную программу», – пояснил эксперт.
Собеседник «НГ» считает перспективу переговоров в Вене сомнительной. «И Иран, и США идут на них с позициями, которые в значительной степени друг другу противоречат, – отметил аналитик. – Обе стороны – президенты Джозеф Байден и Эбрахим Раиси – не готовы жертвовать своим политическим капиталом и идти на какие-то серьезные уступки по поводу соглашения. Тегеран идет на переговоры с позиции, что Вашингтон должен отменить все санкции, введенные при Дональде Трампе, потому что они вводились как раз для того, чтобы не дать вернуться к «ядерной сделке». Кроме того, иранцы настаивают на том, чтобы им дали гарантии, что новое соглашение не будет отменено следующим президентом США, хотя такие гарантии дать невозможно.
«Позиция Ирана понятна, – рассуждает Смагин. – Он уже один раз почувствовал себя обманутым США, когда все договоренности были подписаны и были рукопожатия, а потом все отменилось. И президент, и весь Иран при этом оказываются в странном положении. На сегодня Раиси совершенно не готов жертвовать своими перспективами ради этого, поэтому он ставит такие условия, которые его устроят. А они, в свою очередь, не могут устроить США». Похожая проблема у Америки, говорит эксперт: Байден идет на переговоры с низким рейтингом. Это тем более влияет на его готовность ставить на кон свой политический капитал, поэтому Белый дом предлагает снятие только ограниченного ряда санкций, введенных при Трампе.
О перспективах венского диалога уже достаточно хорошо говорит то, что стороны не смогли договориться даже тогда, когда президентом в Иране был «реформист» Хасан Рухани, а при нем шансов достичь компромисса было гораздо больше, подытожил Смагин.
