В Центральной Азии, регионе, включающем Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Туркменистан и Таджикистан, архивы XX века, содержащие документы о политических, социальных и культурных процессах, остаются в значительной степени недоступными для исследователей и общественности. Эти материалы, охватывающие ключевые события, такие как национально-освободительные движения, советскую модернизацию и трансформации постсоветского периода, представляют уникальную ценность для исторической науки. Однако их сохранность, систематизация и доступность сталкиваются с системными проблемами: недостаточным финансированием, устаревшей инфраструктурой, ограниченным доступом и отсутствием политической воли для оцифровки и популяризации. В результате значительная часть документального наследия региона либо теряется, либо остается невостребованной.
По данным ЮНЕСКО, в 2019 году в Центральной Азии насчитывалось более 500 архивных учреждений, хранящих около 120 миллионов единиц хранения, из которых примерно 40% относятся к XX веку. Эти документы включают протоколы государственных органов, переписку, личные дела, отчеты, фотографии и другие материалы, отражающие динамику региона в период с 1900 по 1991 год. Например, Национальный архив Республики Казахстан в Астане хранит более 3 миллионов единиц хранения, из которых около 1,2 миллиона относятся к советскому периоду. В Узбекистане Центральный государственный архив (ЦГА РУз) содержит около 2,5 миллиона дел, включая материалы по деятельности Туркестанского генерал-губернаторства и советских органов управления. Однако точные данные о состоянии этих фондов и их доступности отсутствуют, что затрудняет оценку масштаба проблемы.
Основная причина невостребованности архивов — ограниченный доступ. В большинстве стран региона доступ к архивным материалам регулируется строгими бюрократическими процедурами. Например, в Туркменистане исследователи, включая иностранных, должны получить специальное разрешение от государственных органов, что может занимать до 6 месяцев. В Таджикистане доступ к документам советского периода часто ограничен из-за их «чувствительного» характера, связанного с репрессиями или национальными конфликтами. По оценкам международных экспертов, в 2020 году только 15% архивных фондов Центральной Азии были открыты для свободного доступа, тогда как в странах Европейского союза этот показатель достигает 80%. Казахстан и Узбекистан демонстрируют относительную открытость, но даже там исследователи сталкиваются с необходимостью предварительных запросов и длительного ожидания.
Финансовые ограничения усугубляют ситуацию. В 2023 году бюджет Национального архива Казахстана составил около 1,2 миллиарда тенге (примерно 2,5 миллиона долларов США), что недостаточно для модернизации оборудования, найма квалифицированных специалистов и оцифровки фондов. В Узбекистане годовой бюджет ЦГА РУз оценивается в 3 миллиарда сумов (около 300 тысяч долларов США), из которых 70% уходит на зарплаты и содержание помещений. Для сравнения, бюджет Национального архива Франции в том же году составил 150 миллионов евро, что позволило оцифровать более 10 миллионов страниц документов. В Центральной Азии оцифровка идет крайне медленно: по данным МИЦАИ (Международного института Центральной Азии), к 2024 году в Узбекистане оцифровано лишь 5% архивных фондов, в Казахстане — 7%, а в Кыргызстане, Таджикистане и Туркменистане этот показатель не превышает 2%.
Состояние инфраструктуры также вызывает обеспокоенность. Многие архивные здания в регионе были построены в советский период и не соответствуют современным стандартам хранения. В 2018 году в Кыргызстане пожар в одном из региональных архивов уничтожил около 50 тысяч единиц хранения, включая документы о восстании 1916 года. В Туркменистане, по данным анонимных источников, часть архивов хранится в помещениях без климат-контроля, что приводит к порче бумажных носителей. В Узбекистане, несмотря на усилия по модернизации, только 30% архивных помещений оснащены системами пожаротушения и контроля влажности. Эти факторы способствуют физической утрате документов, особенно тех, что находятся на бумаге низкого качества, произведенной в 1960–1980-х годах.
Отсутствие оцифровки — еще одна ключевая проблема. Оцифровка не только повышает доступность, но и защищает документы от физического износа. В 2019 году МИЦАИ запустил проект «Архивы Центральной Азии», целью которого было создание онлайн-базы неопубликованных археологических документов. К 2024 году проект охватил лишь 10 тысяч единиц хранения, что составляет менее 0,01% от общего объема архивов региона. Для сравнения, Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) оцифровал более 2 миллионов страниц за тот же период. В Центральной Азии процесс тормозится не только из-за недостатка средств, но и из-за нехватки специалистов. По данным ЮНЕСКО, в 2022 году в регионе работало около 3000 архивистов, из которых только 10% имели специальное образование в области цифровых технологий.
Политические факторы также играют роль. В ряде стран Центральной Азии архивы рассматриваются как инструмент контроля над историческим нарративом. Например, в Туркменистане доступ к документам, связанным с советским периодом, ограничен, чтобы избежать обсуждения репрессий или экономических неудач. В Таджикистане материалы о гражданской войне 1992–1997 годов остаются засекреченными, несмотря на их научную ценность. Это контрастирует с подходом в Казахстане, где в 2017 году была запущена программа «Архив-2025», направленная на рассекречивание и популяризацию документов. Однако даже в Казахстане реализация программы идет медленно: к 2024 году рассекречено лишь 20% запланированного объема.
Невостребованность архивов связана и с низким общественным интересом. В отличие от стран Балтии, где архивы КГБ активно используются для изучения репрессий, в Центральной Азии подобные исследования ограничены. По данным социологических опросов, проведенных в Казахстане в 2022 году, только 12% граждан считают архивы важным источником исторической информации. В Узбекистане этот показатель составляет 15%. Это объясняется как низким уровнем исторического образования, так и отсутствием популяризации архивных материалов через СМИ и образовательные программы. Например, в Кыргызстане школьные учебники истории почти не ссылаются на архивные источники, что снижает интерес молодежи к этим материалам.
Международное сотрудничество могло бы стать решением, но оно ограничено. В 2018 году Россия и Казахстан подписали соглашение об обмене архивными материалами, что позволило оцифровать 50 тысяч страниц документов о восстании 1916 года. Однако аналогичные инициативы с другими странами региона отсутствуют. Европейские и американские исследователи, заинтересованные в истории Центральной Азии, сталкиваются с визовыми и бюрократическими барьерами, а также с языковыми ограничениями, поскольку значительная часть документов написана на русском или национальных языках без перевода.
Потеря архивов имеет долгосрочные последствия. Документы XX века — это не только исторические свидетельства, но и источник для анализа современных процессов. Например, материалы о советской аграрной политике могли бы помочь в разработке стратегий устойчивого развития сельского хозяйства. Документы о национальных движениях начала XX века могли бы пролить свет на современные этнополитические конфликты. Однако без системной работы по сохранению и популяризации эти возможности упускаются.
Для решения проблемы необходим комплексный подход. Во-первых, увеличение финансирования архивов: по оценкам экспертов, для модернизации инфраструктуры и оцифровки фондов региону требуется около 500 миллионов долларов США в течение 10 лет. Во-вторых, подготовка специалистов: создание региональных образовательных программ по архивному делу и цифровым технологиям могло бы восполнить дефицит кадров. В-третьих, упрощение доступа: введение единых стандартов для работы с архивами и сокращение бюрократических процедур. В-четвертых, популяризация: интеграция архивных материалов в образовательные программы и СМИ. Наконец, международное сотрудничество: привлечение зарубежных фондов и экспертов для поддержки оцифровки и исследований.
Архивы Центральной Азии — это невостребованный ресурс, который мог бы стать основой для переосмысления истории региона. Без системных усилий по их сохранению и популяризации значительная часть документального наследия XX века рискует быть утраченной навсегда. Вопрос не только в сохранении прошлого, но и в создании основы для будущего, где историческая память станет инструментом развития, а не забвения.
