«Способность добиваться желаемых результатов в отношениях с другими государствами за счет привлекательности, а не принуждения или подкупа». Двадцать лет назад американский политолог Джозеф Най назвал это «soft power» – «мягкой властью». Потом кто-то перевел это понятие на русский язык, как «мягкая сила», и началось.
К чему это мы? Буквально на днях британская консалтинговая компания Brand Finance представила «Global Soft Power Index 2024» – «Глобальный рейтинг «мягкой власти» за 2024 год. Страны Центральной Азии (ЦА) там тоже есть — Кыргызстан и Таджикистан, к слову, попали в этот рейтинг впервые.
Рождение легенды
Из стран ЦА в указанном рейтинге лидирует Казахстан: с 35,9 балла он расположился на 80 месте. Узбекистану с 34,1 балла досталось 101 место. Туркменистан попал на 138 место (30,2 балла), а Таджикистан — на 145 (29,4). Кыргызстан оказался на 148 месте (29). Специалисты Brand Finance опрашивали 170 тысяч человек из разных стран, чтобы узнать, как воспринимают в мире 193 государства. Каждую страну оценивали по 55 показателям. Среди них — бизнес, торговля, коммуникации, культура, образование, наука, люди, их ценности, международные отношения, управление, влияние и репутация. Первая тройка в докладе — это США, Британия и Китай. Россия — на 16 месте.
Авторы доклада пишут:
«Такие атрибуты национального бренда, как «сильная и стабильная экономика» и «продукты и бренды, которые любит мир», становятся ключевыми факторами влияния и репутации на мировой арене. Эта тенденция объясняет продолжающееся доминирование на вершине рейтинга крупнейших экономик мира, таких как США и Китай, а также более мелких развитых экономик, таких как Швейцария и Объединенные Арабские Эмираты».
Понятно, что «опрос респондентов» – это всегда субъективное мнение опрошенного. Нельзя даже исключать, что опрашивали «назначенных экспертов» – как с «Индексом восприятия коррупции» или рейтингами «Свободы СМИ». Тем более что «мягкую власть» вообще нельзя подсчитать методами количественного анализа. Сам Най тоже не дал никаких пояснений, каким образом стоит считать «мягкую власть» одного государства более или менее «мягкой», нежели другого. Безусловно, такие материальные вещи, как экономические показатели страны и внешнюю торговлю еще как-то можно подсчитать в цифрах. В то же время, экономику США, например, или Германии назвать «сильной и стабильной» можно с большой долей условности. Причем лидерство США в рейтинге «Global Soft Power Index 2024» явно обеспечили поклонники Штатов во всем мире. С ними проблем как раз никогда не было. Почему — объясним позже.
А вот как измерить «человеческие ценности»? То, что для одних выглядит несусветной дикостью, для других — в порядке вещей. То же самое — с культурой. Узбеки, к примеру, считают культуру своего народа древней и выдающейся, а для англичан или японцев она будет примитивной. Ну а если кое-где на Западе гей-парады считаются нормой, то на Востоке гомосексуализм и прочие подобные девиации — грех, за который в иных местах могут и камнями побить.
Но надо понимать и другое. Большая проблема «мягкой власти» каждой из стран ЦА — в том, что она контролируется извне. Достаточно убедиться в этом, набрав в поисковике Google… ну, хотя бы слово «Uzbekistan». Из первых 20 страниц поисковой выдачи, собственно узбекских — только две. Остальное – «Википедия», энциклопедия «Brinannica», «Немецкая волна», «ТАСС»… То есть, чисто внешние ресурсы. К слову, столько же результатов в поисковой выдаче как по Казахстану, так и по Кыргызстану. По Таджикистану — один собственно таджикский портал на 20 сайтов в выдаче. У Туркменистана — 3 ресурса из 20. Да, мы понимаем, что так устроена поисковая оптимизация. Но понятно и другое: созданные во внешней среде смыслы нельзя контролировать. Однако использовать их во благо своей страны — вполне реально.
А если этого никто не хочет делать? Пусть так, но стоит ли потом обижаться, когда в очередной раз какую-нибудь страну ЦА назовут «несостоявшимся государством»? Есть и более обидные для национального суверенитета любой страны определения. «Полигон для геополитических экспериментов великих и не очень держав», к примеру. Этим определением каждому из государств региона отказывается в способности самостоятельно определять свою внешнюю политику.
Ошибки и их последствия
И вот сейчас — самое время ответить на вопрос: «Как вышло, что «мягкая власть» США оказалась самым действенным оружием против СССР?». Тут есть два варианта ответа: короткий и длинный. Первый звучит так: Штатам повезло. Что касается второго, то…
Штатам повезло, потому что никто в СССР никогда не считал американцев врагами. Советская пропаганда (и в этом — ее фатальная ошибка) представляла «холодную войну» как противостояние двух систем, а не советского и американского государств и народов. В частности, никто в советской печати не требовал посчитаться с американцами за их интервенцию на Русский Север и Дальний Восток в 1918 году. Наоборот: советская интеллигенция с удовольствием слушала «Голос Америки» и радио «Свобода», которые клеветали на их страну, а приобрести настоящие американские джинсы у иных советских людей вообще было запредельной мечтой.
У американцев подобного пиетета к советским СМИ и товарам никогда не было. Что же до остального, то в 1959 году в США появился «National Captive Nations Committee» – «Национальный комитет порабощенных народов». Подписал закон об учреждении ежегодной «Недели порабощенных народов» (он же «Публичный закон 86-90») президент США Дуайт Эйзенхауэр. То, что он за 14 лет до этого был награжден советским орденом «Победа», не принесло СССР никакой пользы. Под «порабощенными народами» американцы имели в виду народы, которые на тот момент находились под контролем коммунистических и других «недемократических» режимов. Так вот: среди 22 двух наций, по версии Штатов, порабощенных коммунистами, нет и изначально не было русских: была только некая «Казакия». Но и после этого любить Америку в СССР меньше не стали.
Словом, для внедрения своей «мягкой власти» в СССР у США появились просто идеальные условия. Штаты ими и воспользовались. Последствия мы наблюдаем вот уже 33 года, но американцев никто на постсоветском пространстве не считает врагами до сих пор. Даже в России после начала СВО в этом плане мало, что изменилось. Будь иначе, никто в России не возмущался бы в Интернете заявлениям Госдепартамента США или Пентагона. Потому что если ты решил уничтожить своего врага, тебе должно быть абсолютно безразлично, что он о тебе думает и говорит. Поэтому можно сделать промежуточный вывод: твоя «мягкая власть» не сработает там, где тебя считают врагом.
Думается, именно по этой причине Штаты разжигают на постсоветском пространстве русофобию: им нужно, чтобы вместе с ними Россию считали врагом и в странах бывшего Советского Союза. Тем более, что из-за упомянутой выше ошибки советского агитпропа, недостатка в помощниках среди «гражданского общества» стран экс-СССР у американцев нет. Таким образом, «деколонизация» – это всего лишь «второе издание» тезиса о «порабощенных народах», если не его составная часть…
Если же говорить о нынешней ЦА, то понятно, почему из всех стран региона самые высокие позиции в рейтингах вроде «Global Soft Power Index 2024» занимает именно Казахстан. Когда этой республике хватало денег, она довольно приличные суммы тратила на свое продвижение за рубежом. Ну а после событий 2011 года в Жанаозене Казахстан и вовсе нанял бывшего британского премьера Тони Блэра для управления репутацией страны. Остальным государствам ЦА в этом смысле повезло меньше. К примеру, «мягкая власть» Кыргызстана, что справедливо отмечают многие эксперты, в основном базируется на историях успеха кыргызстанцев за рубежом. По большому счету, кроме Казахстана, никто системно внешней репутацией своей страны больше в ЦА не занимается.
Какие сейчас сложились стартовые условия для противодействия «мягкой власти» США в бывшем СССР? Да просто идеальные. Кыргызстан и Казахстан входят в ЕАЭС, а Узбекистан является там наблюдателем. Таджикистан является союзником Казахстана и Кыргызстана в ОДКБ. Ну а все вместе они входят в СНГ. Поэтому то, что происходит в этих странах, очень волнует Россию. Но и страны ЦА также волнует то, что происходит в России. А это уже говорит о необходимости создавать на любом из всех названных пространств единый идеологический проект, как вменяемую и действенную альтернативу чужой «мягкой власти».
В то же время этот проект ни в коем случае не должен выглядеть навязанным сверху. Иначе продержится он очень недолго. Сами участники этого проекта должны своим умом дойти до осознания того, что дело идет о жизни и смерти их государств, как таковых.
